а р х и в   w e b - p o r t a l a   O s r o v K r y m
	Субъекты | Пространство | Процессы | Контекст < ОК | Арекет | ТВ >

(к постановке проблемы)

Становление нового независимого государства — процесс всегда мучительный, сложный и противоречивый. Особенно если он сопровождается крушением империи, в состав которой входила политически самоопределяющаяся территория. В таком случае для последней независимость часто становится не только искомой, но и вынужденной формой существования. Именно эти обстоятельства во многом определяют длящийся вот уже седьмой год процесс становления независимой Украины.

Четвертая украинская держава (если считать, что Первая — Киевская Русь, Вторая — казацкая держава Богдана Хмельницкого, а Третья — украинские государства периода гражданской войны, — как это делают некоторые апологеты украинской независимости, то — именно так следует называть современную Украину) — явление новое, не имеющее, в отличие, скажем, от Пятой республики во Франции, непосредственной исторической связи с державами-предшественницами. Дискретность политического развития Украины — одна из причин, по которым право на существование Четвертой державы многими (в том числе и гражданами Украины) ставится под сомнение.

Дискуссия о целесообразности украинской независимости ведется и в высоких политических кругах, и в интеллектуальной среде, и в общественном транспорте. Чаще всего она переносится из политической в этнологическую сферу и сводится к вопросу: являются ли украинцы особым (единым) этносом, или они—составная часть (части) единого восточнославянского (русского) этноса?

В зависимости от ответа на этот вопрос одни участники дискуссии утверждают, что смысл независимости Украины — в самом факте независимости, другие же воспринимают ее как своего рода массовое безумие, охватившее (временно, конечно) около 50 миллионов восточных славян во главе с политическим руководством Четвертой державы. Как видим, существует тенденция переноса дискуссии из этнологической в психиатрическую сферу.

Обе стороны, ведущие дискуссию как в этнологическом, так и в психиатрическом контексте, едва ли сочтут необходимым комплексный геополитический анализ явления под названием "независимая Украина". Им и так все ясно. Однако Четвертая держава , несмотря на экономический крах и всепроникающую социальную апатию, характеризующие ее нынешнее состояние, несомненно, продолжит свое существование и завтра, и послезавтра. Это — с одной стороны. А с другой — независимая Украина явно больна. Не случайно же лояльный к "самостийничеству" американский политолог Ш.У.Гарнет ставит ей диагноз, называя "больным молодым человеком" Европы, и рассматривает среди реальных вариантов ее недалекого будущего такие, как поглощение ("аншлюс") всей или значительной части Украины Россией, а также политическую дезинтеграцию и образование на украинской территории региональных "вотчин"*1.

Больного следует лечить, а для этого необходимо разобраться с причинами заболевания, уточнить его диагноз. Но стоит ли вообще тратить силы, умение, средства на лечение? Если больной обречен — возможно, что и не стоит. Хотя ни гражданам Украины, ни тем, кто живет рядом, такой вывод оптимизма прибавить не может. Ведь тогда первым, уже пережившим развал СССР, предстоит пережить распад еще одного государства (и снова переживут не все), а вторым - не очень приятное соседство с разлагающимся геополитическим трупом.

Четвертая держава уже оказалась более долговечной, чем Вторая и Третья. Но это не ахти какое достижение. Удастся ли ей сравняться (хотя бы приблизиться) по срокам существования к Первой -вот в чем вопрос. Решить его, не имея представления о долгосрочных перспективах независимой Украины, невозможно. Обеспечивать такого рода перспективное планирование как раз и призвана геополитика.

Слово "геополитика" украинская интеллектуальная элита выучила и широко его применяет. Тем не менее наиболее близко к анализу геополитической проблематики современного украинского государства подошел не кто-то из его идеологов и отцов-основателей, а критик "самостийничества" — российский исследователь А.К.Гливаковский*2. Одним из первых в отечественной литературе он заявил о ключевой геополитической роли Украины в позднесоветском, а затем и в постсоветском пространстве*3.

К сожалению, исследование украинского вопроса, начатое А.К.Гливаковским (сам он скончался в 1993 г.), дальнейшего развития не получило. О слабой разработанности этой темы в Российской Федерации может свидетельствовать хотя бы факт появления в специализированном журнале "Русский геополитический сборник" откровенно беспомощной статьи С.О.Порубежного под претенциозным названием "Краткий геополитический экскурс в украинский вопрос"*4.

Не продвинулись в деле создания геополитического портрета Четвертой державы и ее собственные идеологи. Так, в элитарном и наиболее квалифицированном украинском политологическом журнале "Политическая мысль" ("Полiтична думка") содержатся в основном обзоры зарубежных геополитических концепций и стратегий, включающих украинский вопрос*5. В литературе 90-х годов рассматриваются также отечественные (украинские) доктрины XIX — первой половины XX вв.*6, имеются работы по геостратегии экономического развития отдельных регионов Четвертой державы*7. Крайне показательно, что в материалах круглого стола "Украина и Россия в новом геополитическом пространстве", состоявшегося в 1995 г. в Киеве, собственно геополитика по-настоящему представлена лишь одним словом в заглавии*8.

В среде украинской интеллектуальной элиты дефицит свежих политических идей начинает ощущаться все острее. Так, А.Дергачев, один из постоянных авторов "Политической мысли", адресует упрек в "замкнутости" и "ограниченности" украинским национал-демократам — инициаторам создания Четвертой державы. По мнению А.Дергачева, у них отсутствует "позитивная внешнеэкономическая программа", "собственная, проработанная общественно-политическая и экономическая стратегия", они не могут найти свое место во внутриполитической борьбе, так и не обрели "четкого идеологического и политического лица"*9. Упреки вполне справедливые, только вот следовало бы переадресовать их самому А.Дергачеву и подобным ему интеллектуалам — "политическим националистам", вызвавшимся теоретически обслуживать и обосновывать украинскую независимость. Не их ли задача сформировать и "проработать" общественно-политическую и экономическую стратегии и четко обозначить "идеологическое и политическое лицо" нового независимого государства? Дело политиков только взять уже готовую теорию и, по возможности минимально извратив, претворить ее в жизнь.

Итак, Четвертая держава нуждается в комплексном обследовании — в геополитическом анализе. Выполнить его в полном объеме одному человеку не под силу. Работы достанет на несколько институтов. Задача же этой статьи — очертить возможную проблематику такого исследования, проанализировать состояние и перспективы Украины хотя бы фрагментарно и, самое главное, попытаться доказать необходимость геополитической концепции, адекватной именно Четвертой украинской державе. Механический перенос проблем и способов их решения предыдущими тремя не просто негоден, но и по-настоящему опасен, хотя и менее, чем упование на "универсальные человеческие ценности", "мировой опыт" и прочую дребедень, с помощью которой "золотой миллиард" пытается морочить головы остальным пяти миллиардам обитателей Земли.

Без такой концепции, на основе которой только и могут родиться, если это вообще возможно, консолидирующая население Украины идеология, политическая и социально-экономическая стратегия, Четвертая держава, на мой взгляд, обречена на жалкое существование, да и то продлится по историческим меркам недолго.

---

“Идеалом украинцев является свободная
Украина в ее этнографических границах”

С.Л.Рудницкий.

"Каждый народ мира стремится создать свою культуру,
свою государственность и, наконец, свою империю.
Если он этого не делает, то не потому,
что не хочет, а потому, что не может"

.И.Л.Солоневич.

Проблему установления границ национальной территории можно выразить следующим образом: как правильно определить то пространство, которое необходимо и достаточно для становления нового политического организма? Какой критерий должен быть положен в основу его пространственного обособления? Едва ли стоит даже пытаться искать универсальные ответы на эти вопросы. Важно, чтобы у тех, кто выбрал самоопределение, существовал хоть какой-нибудь, но внятный и непротиворечивый вариант.

Отцы-основатели Четвертой державы первоначально поставили на принцип нерушимости внутренних (административных) границ между союзными республиками СССР, которым был придан статус государственных. Однако сейчас очевидно, что этот принцип не имеет даже среднесрочной перспективы, не говоря уже о долгосрочной. Об этом свидетельствует и опыт деколонизации Африки, охваченной сегодня настоящей эпидемией внешне- и внутриполитической нестабильности, да и собственный, накопленный в конце 80-х — 90-х гг. практически каждым из новых независимых государств.

Постсоветское пространство, нарезанное по пунктирным линиям национально-территориального размежевания Союза, проведенного где под линейку, а где и просто от руки кремлевскими "интернационалистами", сотрясается десятками "горячих" и "холодных", актуальных и потенциальных конфликтов. Попытка распространения принципа нерушимости границ из международно-правовых во внутрисоюзные отношения завершилась полным провалом в Приднестровье и Абхазии, Чечне и Южной Осетии, Нагорном Карабахе...

В запасе у украинских "державников" всегда имелся иной принцип пространственной идентификации Украины — право на самоопределение т.н. украинских этнических территорий. Для адептов "самостийничества" на протяжении вот уже нескольких поколений его использование является традиционным. И сейчас он время от времени берется на вооружение "национал-демократическим" лагерем политических сил Четвертой державы.

Здесь следует оговориться. В данной статье не ставится задача выяснения вопроса о том, насколько правомочно считать украинцев отдельным и единым этносом. Но необходимо отметить, что проблема сложнее, чем представляется тем, кто отвечает однозначно "да" или "нет".

Например, московский геополитик Е.Ф.Морозов высказывает суждение о том, что реально существует не мифический "украинский народ", а три разновозрастные этнические общности: русины (подкарпатские), галичане, малороссы и четвертая, формирующаяся — новороссы. С другой стороны подходит к этой проблеме известный украинский правозащитник В.Д.Малинкович, отмечающий условный характер этнонимов "русский" и "украинец" и отсутствие строгого критерия, позволяющего провести размежевание между "русским" и "украинским" населением Украины*10.

Тем не менее, чтобы не углубляться в эту составляющую украинского вопроса, требующую специального исследования, считаю возможным использовать терминологию, утвердившуюся в современном политико-правовом лексиконе. Будем в дальнейшем величать "русскими" и "украинцами" тех, у кого в паспортах содержится (или содержалась до обмена) соответствующая запись.

Но даже после такого допущения принцип самоопределения на этнических территориях все равно не станет бесспорным. Дело в том, что этнос — не столько состояние, сколько процесс. Он подвижен и изменчив, имеет внутреннюю структуру и сам, как правило, является структурным элементом надэтнической системы (суперэтноса по определению Л.Н.Гумилева). В ходе эволюции этноса он может терять субэтнические элементы, способные при определенных условиях трансформироваться в самостоятельные этнические единицы, или встраиваться в другую этническую систему. Кроме того, нельзя окончательно определить, какие связи (субэтнические, этнические или надэтнические) прочнее.

Конкретно для Украины все это означает, что часть ее населения, конституционно провозглашенная "титульной нацией", вовсе не является неделимым атомом, не говоря уже о том, что существует несколько переходных, маргинальных субэтнических общностей, которые можно считать украинскими, а можно и не считать. Скажем, для таких устойчивых образований, как лемки (по крайней мере, до депортаций 1945-1947 гг.), бойки, гуцулы и, возможно, подкарпатские русины*11, общеукраинская идентификация является на сегодняшний день доминирующей, но это не означает, что подобное положение сохранится вечно. А вот о северюках (сиверцах), живущих на стыке границ наиболее братских из всех бывших "республик-сестер", полещуках, проживающих в основном в Белоруссии, кубанских казаках — гражданах Российской Федерации как о составных элементах украинской нации проблематично говорить и сегодня.

Кроме того, если 1 декабря 1991 г. подавляющее большинство граждан Украины (прежде всего — украинцы и русские) проголосовало за независимость, а сейчас ирредентистские тенденции среди населения Четвертой державы проявляются, как правило, в пассивной форме, то не исключено, что в ближайшем будущем эти же граждане станут на путь активной борьбы за восстановление восточнославянского (общерусского) единства. Хотя и не обязательно.

Следующая сложность в определении этнической территории связана с наличием зон компактного и длительного проживания представителей одного этноса вдали от его "коренных" земель. Колонии украинцев ("локусы" по О.И.Шаблию*12) разбросаны по просторам Российской Федерации и Средней Азии, имеются в Северной и Южной Америке, Австралии. Как они относятся к украинской этнической территории?

Приведенных аргументов, думается, вполне достаточно, чтобы убедиться в том, что росчерком пера или хлесткой парламентской декларацией установить границы этнической территории невозможно. Основоположник и наиболее квалифицированный представитель украинской геополитики С.Л.Рудницкий совершенно справедливо считал дело определения границ целостной украинской территории не только политически, но и научно важным*13.

С этим тезисом нельзя не согласиться. Ведь в случае завышенных территориальных притязаний со стороны формирующегося суверенного государства, удержание проблемных территорий наверняка потребует затраты куда больших усилий, чем необходимо для сохранения за собой исконных земель. С другой стороны, изъятие из состава государства важной (не только в количественном, но и в качественном отношении) части его "коренных" земель может привести к формированию у него своеобразного комплекса неполноценности или вообще поставить под вопрос его существование как самостоятельной политической единицы.

Другое дело — методы и принципы, использовавшиеся С.Л.Рудницким для решения поставленной им задачи.

Опираясь, главным образом, на принцип численного преобладания украинцев в тех или иных административно-территориальных единицах, он выделяет "минимальную" (905 тыс. кв. км) и "максимальную" (1.056 тыс. кв. км) украинскую территорию. (Несколько скромнее оказались последователи С.Л.Рудницкого В.Кубийович и А.Жуковский, отводившие под "собственно украинские земли" 747,6 тыс. кв. км, а под совокупность т. н. "украинских земель в Европе" — 944,7 тыс. кв. км*14).

С.Л.Рудницкий вообще был склонен крайне расширительно трактовать понятие "украинец", занося в эту графу все переходные и пограничные субэтнические группы. Поэтому у него и получилась такая пышная Украина. Так, в Таврии (Таврической губернии), по Рудницкому, в начале XX в. 42,2% населения составляли украинцы, а 27,9% — русские. Отсюда вывод: Таврия — составная часть украинских этнических земель. Однако после отторжения от губернии трех материковых уездов на оставшейся ее территории (в Крыму) доминирующим стал русский этнический элемент. Так чей же Крым, по Рудницкому?

Изменить количественное соотношение между представителями различных национальностей могут также миграционные процессы. Что, собственно, и происходило всегда и по всей территории современной Украины, но особенно активно — в XVII-XVIII вв. на Слобожанщине*15, а с конца XVIII в. — в Северном Причерноморье*16.

Тенденция к завышению площади украинской этнической территории вполне объяснима политической и идеологической ориентацией ее носителей. Тем более, что трудно найти случай, когда собственно этнических земель было бы достаточно для полноценного функционирования здорового политического организма. Если их недостаточно (а их недостаточно почти всегда), то этническая территория становится плацдармом для экспансии за ее пределы. Те государства, которые отказываются от подобной практики, делают это не потому, что не хотят расширить собственное пространство, а потому, что не в состоянии это сделать.

Однако даже успешная территориальная экспансия никогда не дает долгосрочных результатов, если осуществляется произвольно. Правильный выбор идеологии, методологии, направления и пределов расширения своей государственной территории приводит к тому, что страна способна раздвинуть свои границы от океана до океана и удерживаться в них сотни лет. Ошибки приводят к тому, что упорная борьба за расширение "жизненного пространства" заканчивается для государства сокращением собственной начальной (зачастую вместе с этим — и этнической) территории.

Исторический опыт других государств свидетельствует, что для правильного выбора параметров внешней экспансии и (или) способов предотвращения экспансии извне более пригодны не этнографические, а геополитические ориентиры.

Итак, мы вновь подошли к необходимости для государства — особенно новорожденного — руководствоваться в осуществлении своей политики геополитической концепцией. Возможно (хотя и маловероятно), что без такой концепции может обойтись нейтральное государство, наподобие Швейцарии или Австрии. Скорее всего, без нее обходятся всякого рода "банановые республики". Но климат Украины, в том числе и геополитический, не благоприятствует произрастанию бананов.

Геополитический констант-анализ

"Ах, если бы окружить Украину
широкими, глубокими морями и вокруг нее возвысить горы,
тогда б мы могли быть самостоятельными, но теперь
она словно ива у дороги: ее не топчет только лишь тот, кто не хочет".

Е.Гребинка.

Даже для наброска, эскиза к геополитическому портрету Четвертой державы не обойтись без анализа постоянных географических факторов: рельефа, расположения, протяженности и конфигурации территории, границ и т.д.*17.

Одним из исходных моментов для такого анализа может быть выдвинутое и обоснованное П.Н.Савицким и Л.Н.Гумилевым учение об органичной связи каждого этноса с определенного типа ландшафтом, который служит ему (этносу) месторазвитием*18. Этнос является производной и вместе с тем составной частью вмещающего его ландшафта, ищет именно его или даже пытается преобразовать под его характеристики пространство за пределами месторазвития*19.

Так, Киевская Русь, зародившаяся в среднем течении Днепра, успешно развивалась территориально в границах речных систем Восточно-Европейской равнины. Россия Московская, геополитическим центром которой стал лесной массив Волго-Окского междуречья, уже в XVII в., не выходя за рамки распространения лесов, достигла Балтийского и Белого морей на западе и Тихого океана на востоке.

Украина в ее нынешних границах представляет собой своеобразный ландшафтный конгломерат. Ни один тип ландшафта в ней не представлен полностью в своих естественных границах, ни один не доминирует. Степи, пересекающие территорию Украины с запада на восток, тянутся дальше — вплоть до Алтая. Украинские реки или берут начало, или впадают в моря за пределами Четвертой Державы. Карпатские горы не столько обрамляют, сколько врезаются в украинскую территорию. Морское побережье не включает даже всей береговой полосы Северного Причерноморья.

Именно в силу фрагментарности ландшафтов, составляющих государственное пространство Украины, для нее едва ли подходит в чистом виде какая-либо из геополитических концепций, рассматривающая тот или иной тип ландшафта как "украинский", государствообразующий.

Тем не менее любопытна "речная" концепция, предложенная Ю.Липой. Этот автор утверждал: "Реки — эти наиболее удобные магистрали давних времен играли важную роль в формировании национальных общностей; речная сеть формирует единство территории, ее торговли, власти, обычаев, наконец — языка и религии... Речная система украинских путей заканчивается устьями рек... Только ось Юг — Север является осью украинских земель"*20. Итак, согласно Ю.Липе, геополитическое пространство Украины формируется речными системами Восточно-Европейской равнины. В единый узел их связывает Черное море ("Черное море органически связано с украинскими реками выявлением и материальных, и духовных тенденций украинской территории"*21).

Однако далеко не все устья (как, впрочем, и истоки) рек даже Северного Причерноморья контролируются Четвертой державой. Это (с востока на запад) Кубань, Дон, большая часть дельты Дуная. Кроме того, течение Днестра разрывается молдавским Приднестровьем и т. д. и т. п. Что уж говорить, если даже "главный нерв Украины" — Днепр не столько связывает воедино, сколько рассекает пространство Четвертой державы (об этом чуть позже), но при этом буквально нанизывает на себя российские, белорусские и украинские земли.

Заслуживает внимания и идея черноморской ориентации территориальной экспансии Украины. Еще М.П.Драгоманов отмечал, что “без южных (северных? --А.Н.) берегов Черного моря Украина невозможна как культурный край”22. Но основоположниками черноморской ориентации следует считать М.С.Грушевского и его ученика С.Л.Рудницкого.

По Грушевскому: "Когда народность наша, дух нашего народа влечет нас на запад, край поворачивает энергию, наш труд на восток и юг, в сферу нашего моря, нашего коммуникационного центра, к которому ведут нас наши реки и должны были бы повести все наши дороги, если бы они строились нами, в соответствии с нашими интересами...*23.

С.Л.Рудницкий развивает взгляды своего учителя: "Направленность рек <...> в совокупности с фактом, что Черное море, эта единственная природная граница Украины, вынуждает с заложенной природой необходимостью нашу отчизну искать главную политико-географическую опору на черноморском побережье: польская и московская опасность будут требовать от Украины, чтобы она свой политический центр тяжести перенесла на Черное море, оперлась постоянно и сильно на его побережье и искала связи и союзы с могучими государствами, которые господствуют и имеют интересы в Передней Азии"*24.

Венчает дело разработки черноморской геополитической доктрины Ю.Липа. Он ведет речь уже не только о Северном Причерноморье — "коммуникационном узле" и "точке опоры" независимой Украины. Совместно с Л.Быковским Ю.Липа заявляет о геополитически едином Черноморском пространстве, которое "имеет свое геополитическое содержание, свою этническую общность и собственные наработанные торговые, культурные и государственные традиции, что сделало однородной психику черноморского населения. Проблема в том, чтобы в этой геополитической и культурной общности в современном течении международных отношений найти волю для единства и динамики"*25.

Авторы черноморской доктрины считали, что в этом регионе должна появиться сила, которая бы "проявила инициативу и исполнила волю целого Пространства к собственному бытию как политической общности. Кто же в первую очередь предназначен самим Провидением и историей для претворения этой воли в жизнь, кто может быть носителем Черноморской доктрины?.." — задаются вопросом Ю.Липа и Л.Быковский и сами отвечают: "Украина, воля ее народа и масса ее края"*26.

Примечательно, что первые замечания по поводу черноморской политической ориентации были сделаны еще накануне создания Третьей державы. Но, несмотря на активное участие в ее

формировании М.С.Грушевского (как практика) и С.Л.Рудницкого (как теоретика), задать черноморский вектор динамике Украины в 1918-1920 гг. не удалось. Правда, шаги в этом направлении предпринимались. Достаточно вспомнить хотя бы попытки "украинизации" Черноморского флота и украино-крымские переговоры 1918 г.*27. В последующем именно в потере Украиной Крыма, разбившего ее "главную основу и опору — черноморский берег", С.Л.Рудницкий видел "вынесение смертного приговора" Третьей державе*28.

Основные идеи по поводу черноморской ориентации Украины высказаны С.Л.Рудницким в работах, написанных уже после крушения самостийной Украины 1918-1920 гг. В этот же период возникает и концепция Ю.Липы. Т.е. оба автора работали над концепцией для Четвертой державы. Кстати, Украина в пределах, отведенных ей С.Л.Рудницким, была бы куда более черноморской державой, чем в актуальных границах. По крайней мере, она бы держала в своих руках практически все речные устья Северного Причерноморья. О геополитическом смысле такой позиции разговор впереди.

Попутно следует отметить, что ни для Первой, ни для Второй державы Черноморская ориентация не являлась определяющей.

Пространство Киевской Руси стремилось не столько к циркумпонтийской, сколько к Беломорско-Балтийско-Черноморско-Каспийской конфигурации. Характерная для Древнерусского государства территориальная экспансия осуществлялась не только в южном направлении, но и по северо-западному, западному и юго-восточному векторам, задаваемым течением рек Восточно-Европейской равнины.

Для державы Богдана Хмельницкого (1648-1654 гг.) жизненно важным являлся выбор между западной (польской) и восточной (русской) ориентацией. Южное и юго-западное направления имели для нее вспомогательное значение. И лишь после вхождения Украины в состав Российского государства ее военно-политический и демографический потенциал смог быть задействован для решения общеимперской задачи — выхода к берегам Черного моря и освоения земель Северного Причерноморья.

Итак, или четыре "украинские" державы — разные геополитические явления, или черноморская доктрина неверна. Лично мне ближе первое "или". Хотя судя по тому, что ВМС Четвертой державы носят исключительно презентационный характер, ее торговый флот за годы независимости практически перестал существовать, а рыболовецкий сбывает улов в основном за пределами украинского рынка, что судостроение Украины демонтировано, а черноморские и дунайские порты в несколько раз сократили товарооборот, доктрина Липы — Быковского писана и не для Четвертой державы в ее современном состоянии.

Осуществление черноморской доктрины независимым украинским государством не видится иначе, как через достижение прочного стратегического партнерства с Российской Федерацией. Партнерство это не раз уже декларировалось первыми лицами Украины и РФ, но реально так и осталось пока эффектным дипломатическим реверансом. На самом же деле в Черноморском регионе все более отчетливо ощущается военное, экономическое и информационное доминирование Турецкой республики.

Турция руководит военно-морскими учениями НАТО в Черном море, она верховодит в структурах ЧЭС, ее рынки стали для жителей региона куда более притягательными и важными, чем киевский или, скажем, московский.

В связи с этим не будет лишним заметить, что Северное Причерноморье — одна из самых уязвимых частей Украины. Восточная (Крымская), первая и вторая мировые войны убедительно продемонстрировали это. Четвертая держава унаследовала от Российской империи — СССР не только побережье, но и те политические проблемы и задачи в черноморском регионе, которые этим империям так и не удалось до конца решить в XVIII — середине XX вв. Готова ли независимая Украина побороться за гегемонию на Черном море или хотя бы за благоприятный для себя режим проливов и сохранение в неприкосновенности своих причерноморских территорий?

Таким образом, ни речной, ни морской ландшафты не являются государствообразующими для Украины. А ведь есть еще степной (любопытно, что, по мнению Л.Н.Гумилева, именно украинцы внесли решающий вклад в хозяйственное освоение Дикого поля, поскольку, в отличие от великороссов, селившихся, как правило, по берегам рек, сумели освоить степные просторы водоразделов*29), горный, лесной...

Само по себе ландшафтное разнообразие государства не является геополитическим пороком. Более того, разнообразное в природном отношении государство имеет целый ряд преимуществ перед теми, для которых характерен монотонный ландшафт. Но лишь при условии, если составляющие государственную территорию ландшафты представлены в ее границах полноценно, если найдена формула их сочетания.

Одним словом, если сумма центростремительных сил, возникающих между регионами (а появление своеобразных, не похожих друг на друга регионов в ландшафтно разнообразном государстве неизбежно), превышает сумму сил отталкивания, тянущих различные регионы к близким им территориям за пределами данного государства.

*****

Следующая геополитическая проблема Четвертой державы порождена "неправильной" конфигурацией ее территории. Изгибы украинской государственной границы образуют ряд выступов, в той или иной степени отрезанных от основного массива земель Украины.

Прежде всего, это Буджак (Южная Бессарабия), ставший сегодня геополитическим островом. Основные коммуникации, ведущие сюда, проходят через территорию соседних Румынии и Молдавии (в т. ч. - ПМР и Гагаузии)*30. Вслед за ним стоит назвать Крымский полуостров, который тоже в последние годы все чаще называют "островом", а также регион Закарпатья, отсеченный от основной территории Украины Карпатскими горами.

Эти три региона можно охарактеризовать как "полиэтнические мешки". Причем для молдаван, болгар, гагаузов — Буджак, для венгров, чехов, словаков, румын — Закарпатье являются неотъемлемой частью их этнической территории. А для крымских татар, караимов, крымчаков — Крым составляет ВСЮ их этническую территорию. Любопытно, что восточнославянский (русско-украинский) этнический массив Крыма и Одесской области (в т. ч. и Буджака) преимущественно русскоязычен*31. В Закарпатье своего рода "заменителем" русского фактора является русинство. Все три региона, каждый — в своеобразной форме, заявили о желании иметь особый экономический режим*32. В отличие от проектов "точечных" СЭЗ, которые возникали повсюду, здесь экономические программы базируются на констатации цельности региона.

В большей или меньшей степени приближаются по своим характеристикам к "полиэтническим мешкам" Донецкий (Донецкая, Луганская и Харьковская области), Галицко-Буковинский (Ивано-Франковская, Львовская, Тернопольская и Черновицкая области), Северский (Сумская и Черниговская области) и Волынский (Волынская область) территориальные выступы.

*****

Итак, целостность государственной территории Четвертой державы недостаточно обоснована геополитически. Кроме того, ее государственные рубежи почти нигде не совпадают с естественными. По признанию С.Л.Рудницкого, "одиноко доброй границей" Украины является Черное море*33.

Курьезна история с установлением как восточного, так и западного отрезков современной украинской границы. Первый сложился в 1918 г., в результате капитуляции России в Брест-Литовске, и является фактически рубежом, определенным тогда в Берлине как предел германской экспансии в восточном направлении. Второй же был обозначен в 1920 г. в ультиматуме британского министра иностранных дел лорда Керзона Советскому правительству как предел продвижения Красной Армии на запад. Таким образом, восточную границу Четвертой державы установили немцы, а западную — англичане. Неприкосновенность рубежей независимой Украины гарантируется сейчас прежде всего американцами. Ее экономическая жизнеспособность зависит от покладистости Российской Федерации и доброжелательности МВФ. Такой вот суверенитет...

Преодолеть геополитическую неполноценность Четвертой державы возможно только путем территориальной экспансии, к чему, собственно, и призывали С.Л.Рудницкий и Ю.Липа. Для первого "идеалом украинцев является вольная Украина в ее этнографических границах", в которые, напомню, он включал все Нижнее Приднестровье, ныне польские Холмщину, Подляшье, Надсянье, Лемковщину, белорусское Полесье (вместе с Брестом), часть российских Брянщины, Черноземья, Подонья, всю Кубань и часть Ставрополья. Другой же вообще приходит к выводу о необходимости украинской гегемонии во всем Черноморском регионе.

Идея территориальной экспансии имеет носителей и среди актуальных политических сил Четвертой державы. Ее не раз высказывали лидеры УНА — УНСО. О степени серьезности подобных заявлений можно судить по тому, что политическая составляющая этой организации (УНА) была представлена в украинском парламенте образца 1994-1998 гг., а военная (УНСО) получила боевой опыт в Абхазии и Чечне, на улицах Киева и Минска. Но вот как далеко смогут продвинуться в своем "Drang nach Osten" эти "крестоносцы XXI века"?

---

Набросок к культурно-историческому анализу

"Историческое право имеет огромное значение и заслуживает всякого к нему внимания и уважения, когда,
будучи историческим, оно продолжает корениться в действительных потребностях людей текущего века,
продолжает составлять их прирожденное, неотъемлемое право..."

Н.Я.Данилевский.

Следующей составляющей геополитического эскиза независимой Украины должен стать культурно-исторический анализ ее пространства в целом, а также составляющих это пространство частей.

Думается, что учение Н.Я.Данилевского о культурно-исторических типах объясняет особенности человеческих сообществ не только на глобальном, но и на региональном уровне. Ведь не только большие культурно-исторические типы (цивилизации), но и региональные общности объединяет единая судьба (общая история), и проявляется это единство также — в культурных особенностях, в том числе — в особой социально-политической и экономической ориентации населения того или иного региона.

1. Этапы формирования политического пространства современной Украины

Складывание современной государственной территории Украины происходило в рамках Российской империи — СССР и включало в себя ряд этапов.

Первый (конец XVI — середина XVII вв.) характеризуется вычленением из состава Речи Посполитой территории Малороссии (Гетманщины) и началом колонизации Слобожанщины (территории Российского государства) в которой малоросский элемент участвовал совместно с великоросским*34.

Второй (вторая половина XVIII — XIX вв.) характеризуется прежде всего ускорением колонизационного освоения Новороссии (особенно после 1783 г.)*35. И здесь малороссы обосновываются одновременно с великороссами и совместно с другими этническими группами (болгарами, греками, немцами и т. д.). На этот же этап приходится присоединение к Российской империи Правобережья Днепра (Полесье, Подолье, Волынь).

Третий (до середины XX в.) завершился включением в состав СССР Восточной Галиции (1939 г.), Северной Буковины (1940 г.) и Закарпатья (1945 г.), а также передачей Крымского полуострова в административное подчинение УССР (1954 г.).

Нетрудно заметить, что в ходе этих этапов история различных украинских регионов складывалась по-разному. Если на восток и юг украинцы продвигались в ходе переселенческой колонизации, то западные этнические украинские территории долгое время входили в состав различных государств (Речи Посполитой — Польши, Австрии — Австро-Венгрии, Чехословакии, Румынии).

Различия исторической судьбы сформировали у населения разных украинских регионов ментальные и культурные особенности, которые проявляются в актуальной политике. Для более детального разговора о них нужны масштабные статистические и социологические исследования. Пока они отсутствуют, придется ограничиться лишь некоторыми наблюдениями.

Например, "сила отталкивания" от России, одна из ключевых составляющих украинского самоопределения, ослабевает по мере движения с запада на восток. Русофобские, "националистические" настроения сильны в Галиции, слабее на Правобережье, близки к нулю в Слобожанщине и Новороссии. Один из создателей Руха С.Конев охарактеризовал эту динамику следующим образом: "Человек, шагающий с желто-синим флагом по улицам Львова, вызывает у прохожих искренние симпатии, в Житомире — нормальный интерес, а в Херсоне — вполне возможно, настороженность, а то даже и возмущение"*36. В.Д.Малинкович замечает, что различное восприятие России и русских сохраняется у "западенцев" и "схидняков" даже в диаспоре, причем последние, считающие русских "своими", объясняют такую позицию как раз общей с ними судьбой*37.

Примечательно, что доля русского населения по мере продвижения от украинского Запада на восток-юго-восток, наоборот, возрастает*38. Казалось бы, территория более активных русско-украинских контактов должна характеризоваться повышением градуса межэтнической конфликтности. А происходит как раз наоборот. Это свидетельствует о том, что т. н. русско-украинские противоречия не носят этнического характера (конечно, если пользоваться трактовкой термина "украинец", о которой мы условились в начале статьи). Они коренятся в культурно-исторической сфере. При этом линия культурно-исторического раскола проходит не по российско-украинской государственной границе. Ее следует искать внутри территории независимой Украины.

2. Разломы

Раскол Четвертой державы на Запад и Восток является наиболее проявленным разломом ее социально-политического пространства. Достаточно вспомнить о результатах президентских выборов 1994 г., когда граждане Украины к востоку от Днепра во втором туре поддержали Л.Д.Кучму, а на Правобережье и Западе голосовали преимущественно за Л.М.Кравчука. При этом накануне первого тура выборов, согласно данным Научно-практического центра АПН Украины, сторонники Кучмы значительно опережали приверженцев остальных шести кандидатов в президенты по уровню негативного отношения к украинской независимости и опередили даже электорат официального кандидата "левых", социалиста А.А.Мороза в неприятии "рыночных" экономических реформ.

Противоположный полюс по этим двум показателям занимал первый президент Четвертой державы — Л.М.Кравчук*39.

А вот результаты, полученные в 1994 г. социологами Львовского и Мичиганского университетов. В ходе проведенного ими исследования было установлено, что положительно оценивают изменения, происшедшие после обретения Украиной независимости, 74,8% львовских, но только 14,8% донецких респондентов*40. Близки к оценкам жителей Донецка настроения крымчан. Осенью 1995 г. социологическая служба "Крымсоцис" на вопрос: "Хотели бы Вы жить, как прежде, в едином государстве, каким был Советский Союз?" получила 77,1% положительных ответов и только 7,9% отрицательных. Удовлетворены политикой Украины по отношению к Крыму лишь 5,5% респондентов, категорическое "нет" сказали 58,7%*41.

Предварительные результаты парламентских выборов лишний раз подтвердили существование геополитического разлома украинской территории по линии “Запад — Восток”. На Западе (прежде всего — в Галиции и прилегающих к ней областях) получили поддержку партии “национальной” ориентации, а на Востоке — в основном коммунисты. Мало того, судя по активности избирателей, этот разлом углубляется.

Теперь предположим, что территориальная экспансия Украины в восточном направлении увенчалась успехом и земли, определенные С.Л.Рудницким, В.Кубийовичем и А.Жуковским как украинские, вошли в состав Четвертой державы*42. Это привело бы к еще большему возрастанию числа граждан Украины, критически относящихся к нынешнему варианту независимого украинского государства. Причем, чем дальше удалось бы продвинуться в ходе украинского "Drang nach Osten", тем более проблематичным становилось бы существование независимой Украины в ее современной трактовке, а также — сохранение ее территориальной целостности.

Раскол на Запад и Восток — наиболее явная, но не единственная проблема, угрожающая монолитности социально-политического пространства современной Украины.

Так, Л.Чекаленко-Васильева определяет как проблемные регионы Львовскую область (наличие польского меньшинства и греко-католической конфессии), Закарпатье (зона русинского сепаратизма), Южную Украину: Одесская, Николаевская, Херсонская, Запорожская области (перспектива создания т. н. "Новороссийской республики"), Крым (пророссийский сепаратизм и крымскотатарская проблема), Восточную Украину: Харьковская, Донецкая и Луганская области (зона "русского фактора"), а также Северную Буковину и Южную Бессарабию, на которые до недавнего времени открыто претендовала Румыния*43.

Всего же Л.Чекаленко-Васильева выделяет в составе Украины одиннадцать исторически-экономических регионов: Киев, Северный (Житомирская, Черниговская, Киевская области), Центральный (Винницкая, Кировоградская, Полтавская, Черкасская, Хмельницкая области), Северо-Восточный (Сумская и Харьковская области), Северо-Западный (Волынская и Ровенская области) Днепровский (Днепропетровская и Запорожская области), Западный (Ивано-Франковская, Львовская, Тернопольская области), Юго-Западный (Закарпатская и Черновицкая области), Южный (Николаевская, Одесская и Херсонская области), Крымский, Донецкий (Донецкая и Луганская области)*44. Легко подсчитать, что семь из них, по Чекаленко-Васильевой, являются полностью или частично проблемными.

Иной принцип районирования Украины предлагает крымский социолог В.А.Темненко. На основе т. н. "языкового индекса украинцев" (процент украинцев, считающих родным языком украинский) он выделяет три группы территорий: 1-я (14 областей, 21 млн. чел.) — с наиболее высоким уровнем распространения среди украинцев украинского языка (свыше 95%); 2-я (8 областей и город Киев, 20 млн. чел.) — со средним показателем языкового индекса (от 75% до 95%); 3-я (2 области и Автономная Республика Крым, 11 млн. чел.) — с наиболее низким индексом (от 50% до 65%)*45. По мнению В.А.Темненко, "на уровне корневой толщи" Украина несомненно является федеративной структурой с тремя четко обозначающимися федеративными составляющими"*46.

Решусь предложить свой вариант районирования Украины, основанный на культурно-историческом анализе. Он позволяет выделить следующие регионы: Малороссия (примерно совпадающая с границами земель, отошедших к России в 1686 г.), Слобожанщина (зона активной колонизации конца XVII — первой половины XVIII вв.), Северное Причерноморье (зона активной колонизации второй половины XVIII — XIX вв.), Правобережье (территория, вошедшая в состав Российской империи в результате разделов Польши в 1793 и 1795 гг.), Галиция и Северная Буковина (присоединены к СССР в 1939-1940 гг.), Закарпатье (присоединено к СССР в 1945 г.).

Легко заметить, что не все исторические регионы Украины имеют четко выраженные этнокультурные отличия друг от друга.

Так, Слобожанщина и Северное Причерноморье сливаются в единую этнокультурную зону — Новороссию. Пределы этой зоны не ограничиваются украинскими землями. Приднестровье, Северный Кавказ, Нижние Подонье и Поволжье, Южное Приуралье, Северный Казахстан также являются землями переселенческой русско-украинской колонизации второй половины XVIII — XX вв. Все эти регионы расположены в рамках единого — степного — ландшафта.

Точно так же можно говорить о культурно-историческом единстве Галиции и Северной Буковины. Здесь фактором ландшафтного единства являются Карпаты, у северо-восточного склона которых и расположилась Западно-Украинская этнокультурная зона (к ней тяготеют также территории Волынской и Ровенской областей, которые до 1939 г. находились в составе Польши, а в XII — XIII вв. вместе с Галицией составляли ядро средневекового Галицко-Волынского княжества).

А вот Закарпатье, лежащее к юго-западу от Карпат, является особым этнокультурным регионом. Любопытно, что обособлению Закарпатья способствовали и политические обстоятельства. Галиция и Буковина входили в австрийскую часть Австро-Венгрии, а Закарпатье — в венгерскую. После распада дуалистической империи, когда галицийские земли отошли к Польше, а Буковина досталась Румынии, закарпатский регион вошел с состав Чехословакии, проводившей наиболее либеральную из всех государств-наследников Австро-Венгрии политику по отношению к национальным меньшинствам. В состав УССР Закарпатье попало позже остальных регионов (за исключением Крыма) — только в 1945 г.

В то же время Правобережье в силу ряда особенностей, обусловленных не в последнюю очередь тем, что на ее территории встречаются несколько ландшафтов (степной, лесостепной, лесной, речной), так и не сформировалось в особую культурно-историческую зону. Этот обширный регион, конфигурация которого задана главным образом извивами среднего течения Днепра, можно рассматривать как своеобразный этнокультурный буфер между Новороссией, Западной Украиной и Малороссией.

Регион Малороссии, являющийся лишь осколком пространства речной цивилизации — Киевской Руси, также склонен подпадать под влияния извне. Именно поэтому, наверное, не население столицы Четвертой державы формулирует социальный заказ высшим эшелонам украинских политиков. Эту роль выполняет сегодня (и выполняло вчера) население Западной Украины.

Рыночные ценности, европейская внешнеполитическая ориентация характерны для жителей именно Западной зоны. Здесь нашла наиболее живую поддержку идея национальной (в нынешней официальной трактовке) украинской государственности. Западная Украина (что общепризнанно) тянет за собой по суверенному, прозападному курсу все остальные украинские регионы. Но ноша эта неимоверно тяжела, поэтому и результаты продвижения не те, на которые надеялись на заре независимости ее поборники. Поэтому вновь, как в перестроечные годы, оживает особый вид украинского сепаратизма — галицийский. С началом его возрождения наблюдатели связывают успех на региональных выборах в Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областях молодой Социал-национальной партии Украины, имеющей ярко выраженный региональный характер*47. Журналист О.Поступ итожит обзор настроений в Галиции такими словами: "Периферийно-европейский менталитет галичан боится евразийского менталитета Украины на восток от реки Збруч"*48. Провал на общеукраинских выборах 29 марта 1998 г. таких избирательных объединений, как УНА и Национальный фронт тоже свидетельствует о том, что галицийская пассионарность истощается.

Похоже, масса Новороссии начинает переламывать общеукраинскую ситуацию в свою сторону. Но процесс этот, если он будет идти в той же динамике, что и сегодня, способен растянуться на десятилетия. Имеются ли шансы на его ускорение — вот в чем вопрос.

3. Призрак Новороссии

Новороссийская этнокультурная общность*49 — самая молодая из всех имеющихся на Украине. Она еще находится в стадии становления, которому препятствует то обстоятельство, что территория Новороссии рассечена на части границами новых независимых государств. Эта ситуация способствует распространению среди населения Новороссии острой ностальгии по СССР. В таком деформированном виде проявляется пока еще не до конца осознанное стремление новороссов к политическому единству.

Итак, Новороссия молода. Это и хорошо — будущее за ней, и не очень — ждать от нее немедленных зрелых действий пока преждевременно, а они необходимы и как можно быстрее.

Уже сегодня Новороссия знает, чего она НЕ ХОЧЕТ. Отсюда исходит мощный ирредентистский импульс (правда, борьба за восстановление СССР зачастую заглушает ростки собственных оригинальных, творческих политических проектов, ориентирующихся на будущее, а не на возврат к прошлому). Здесь расположены основа "Красного электорального пояса" Российской Федерации, Приднестровская и Крымская автономии. Здесь разворачивается славянское Сопротивление дерусификации Северного Казахстана, идет возрождение казачества на Дону, Кубани, Тереке. Здесь деление на "русских", "украинцев", "белорусов" утрачивает смысл, а "национальное государство" видится не иначе, как Великая Россия в границах 1991 г.

Апологеты Четвертой державы боятся оформления Новороссии в самостоятельную и единую политическую силу. В период становления украинской независимости перспектива создания на юге и востоке Украины автономных образований (речь шла о т. н. "Причерноморской" или "Новороссийской" государственной автономии, а также "Донецкой" или "Донецко-Криворожской" республике) вызвала в рядах "самостийников" настоящую панику. В "сепаратизме" были обвинены даже участники совещания руководителей Одесской, Николаевской, Херсонской областей и Крыма (Одесса, сентябрь 1991 г.), носившего исключительно экономический характер, подчеркнуто лояльный по отношению к независимой Украине*50. Оказалось, что весь этот шум был поднят в результате деятельности в Николаеве двух функционеров конституционно-демократической партии, агитировавших за федерализацию Украины*51.

"Новороссийский синдром" не прошел и после первых лет независимости. Так, для львовского географа О.И.Шаблия Новороссия — "имперское, унизительное для Украины название", ее своеобразие — однозначно "сепаратистская" идея, а новороссы — "придуманный субэтнос". О.И.Шаблий усматривает "модификацию идеи Новороссии" даже в плане создания на территории Одесской области свободной экономической зоны*52. Внешнеполитический смысл Новороссии, по Шаблию, заключается в обеспечении для России "широкого выхода для экспансии на Ближний и Средний Восток, в Южную Азию и Африку, в Средиземноморье"*53.

Трудно даже представить, какой переполох начнется, когда Новороссия осознает и громко заявит о том, чего она ХОЧЕТ, выдвинет своих собственных политических лидеров и свои собственные политические идеи.

4. Что за федерализацией?

Перспектива федерализации Четвертой державы, казалось бы, естественно вытекает из своеобразия слагающих ее регионов. Но на самом деле эта идея едва ли может быть признана конструктивной. Подробный разбор негативных последствий федерализации Украины дан С.Власовым и В.Поповкиным, справедливо считающими, что она способна поставить под вопрос само существование украинского государства*54. С явной осторожностью к идее федерализации относится Л.Чекаленко-Васильева*55. Даже заявляющий о "корневой федеративной структуре" Украины В.А.Темненко считает, что "невозможно представить реального украинского политика, который бы принял самоубийственное решение о "вытаскивании", подъеме, легализации этой "корневой" структуры на уровень явно существующей социально-правовой поверхности явлений"*56.

Действительно, политическое оформление особости украинских регионов неизбежно приведет к углублению и расширению существующих между ними культурно-исторических и геополитических трещин. Именно поэтому идея федерализации всегда бралась на вооружение слабейшей стороной: до 1990 г. — Галицией в ее борьбе против СССР, с 1990 г. — Новороссией или отдельными ее регионами для борьбы против "украинского национализма". Вполне возможно, что Галиция вновь вернется к идее федерализации. Теперь — для борьбы с Новороссией.

Но, может быть, и не стоит тратить усилий на поддержание целостности Четвертой державы, тем более, что она не только трещит по швам, но все более погружается в пучину социально-экономического краха и политической несостоятельности центральной власти? В самом начале статьи ответ уже один раз был дан: стоит. Теперь же он, по всей видимости, нуждается в дополнительной аргументации.

С формальной стороны внешнеполитическая безопасность Украины обеспечена. Ее независимость признали в мире, со всеми соседними государствами она подписала дружественные договоры, которыми закрепила статус своих границ. Однако проблема сохранения территориальной целостности Четвертой державы полностью не снята. Неожиданным образом это проявилось в ходе подписания Хартии об особом партнерстве между Украиной и НАТО. Тогда, несмотря на попытки украинской дипломатии получить от альянса твердые гарантии безопасности, в окончательный текст документа были включены положения куда более обтекаемые: о "поддержании суверенитета и независимости" Украины и о "консультациях" в случае возникновения внешних угроз Четвертой державе*57. Тем самым в косвенной форме альянс признал существование реальных территориальных претензий к Украине со стороны ее соседей.

Существует и политико-правовая основа для таких претензий. Это осужденный Советским Союзом на излете его истории пресловутый пакт "Молотов — Риббентроп". Сейчас кампанию осуждения пакта активно инициирует Румыния.

Показательно, что в Румынии даже сама перспектива провозглашения независимости Украины была встречена настороженно. Румынский парламент еще накануне проведения Всеукраинского референдума о независимости (1 декабря 1991 г.) заявил, что до румыно-украинских переговоров о судьбе Северной Буковины и Южной Бессарабии результаты всенародного голосования на этих территориях, входивших до второй мировой войны в состав Румынии, следует считать недействительными*58. Румыния последней из государств-соседей Украины заключила с ней договор о дружбе, сотрудничестве, добрососедстве (подписан в Констанце 2 июня 1997 г.). При его ратификации в румынском Сенате 60 депутатов проголосовали "против" ("за" — 65)*59. При этом общественное мнение и влиятельные политические силы Румынии вовсе не смирились с условиями Констанцского договора, которые многими рассматриваются как "необходимая уступка", открывающая перед страной возможность вступления в НАТО.

Традиционно непростые, осложненные тяжелым историческим наследием, отношения Украины с Польшей тоже не дают гарантий, что и в Варшаве уже в ближайшее время не вспомнят о "восточных польских территориях, аннексированных преступным сталинским режимом".

Существует потенциал территориальных претензий к Украине и у других ее соседей (фактически у всех, кроме, пожалуй, Белоруссии). Венгрия (возможно, и Словакия) способна обосновать претензии на Закарпатье, Турция — на Крым или даже на все Северное Причерноморье. Претензии Российской Федерации могут варьироваться, в зависимости от внешнеполитического курса, проводимого ее руководством, от предъявления прав на сохранение военно-морской базы Черноморского флота в Севастополе до притязаний на всю территорию Украины...

Картина получается тревожная. Для удовлетворения аппетитов всех возможных претендентов на земли Четвертой державы не хватит и двух ее территорий. Все эти претенденты имеют в сфере своих потенциальных претензий собственные "пятые колонны". Особо проблематичным (больше всего претендентов) выглядит удержание в составе Украины выявленных в данной статье "полиэтнических мешков".

Распад единого украинского государства спровоцирует борьбу за наследство погибшего "больного молодого человека" Европы. Борьбу, в которой шансы Российской Федерации на свою долю "украинского наследства" вовсе не выглядят предпочтительными и бесспорными. Да и кто определит эту долю, особенно при нынешних внешнеполитических реалиях в мире и внутриполитических — в РФ?

Угроза потери значительной части украинских земель для Общерусского (восточнославянского) и даже для всего Славянского мира — еще один аргумент в пользу поисков геополитического смысла для единой, независимой Украины.

---

Так в чем же смысл?

"Вследствие богатств Украины Россия стала тем, чем она является.
Могущество России может быть подорвано только отделением от нее Украины".

Парадоксально, но украинские "самостийники" традиционно видели геополитический смысл независимой Украины в обслуживании чужих интересов. Еще Пылып Орлик в своем "Выводе прав Украины" говорил о ней как о забрале Европы против российской агрессии*60. С.Л.Рудницкому смысл Украины виделся двояко. Она должна "успешно защищать Средиземное море и Переднюю Азию от российских экспансионистских посягательств"*61 и одновременно стать основой для "балтийско-понтийской федерации" (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Белоруссия, Украина), необходимой для защиты Центральной и Западной Европы ... все от того же российского экспансионизма*62. И сейчас "балтийско-понтийская" идея С.Л.Рудницкого, переработанная под современные обстоятельства и переименованная в "балтийско-черноморскую", нет-нет да и мелькнет на страницах украинских политологических изданий. Правда, мода на нее прошла. Теперь в моде "расширение НАТО на восток".

Любопытно, что перечисленные определения геополитического предназначения и места независимой Украины совпадают с зарубежными стратегиями, отводящими ей подчиненную роль для достижения за ее счет чуждых по отношению к украинским интересам внешнеполитических целей.

Так, накануне вступления Турции в первую мировую войну ее посетила делегация Союза освобождения Украины (галицийская организация, активно сотрудничавшая с австро-венгерскими властями). По итогам визита 24 октября 1914 г. была опубликована Декларация Талаат-бея (министра внутренних дел Турции), в которой признавалась правомочность создания независимого украинского государства. Турецкая газета "Жен Тюрк" (младотурецкое издание, выходившее на французском языке) тогда же писала по этому поводу следующее: "Интересы украинцев тесно связаны с интересами Турции. Украинское государство, к которому стремятся украинцы, отделило бы Россию от побережья Черного моря. Создание нероссийского славянского государства избавило бы Турцию от политики интриг и прихотей российской монархии, стремящейся господствовать над Константинополем и морскими проливами"*63.

Здесь не лишним будет напомнить, что именно в результате "интриг и прихотей российской монархии" Украина сейчас владеет Северным Причерноморьем и Крымом, на Балканах существуют независимые славянские, а также греческое, румынское и албанское государства.

Следует уточнить, какую именно роль отводит Турция, согласно этому комментарию, Украине. Это та же роль "замыкания" Черного моря с севера, которую в XVI — середине XVIII вв. играло Крымское ханство. Кстати, только так можно геополитически обосновать необходимость объединения в рамках украинской государственной территории устьев всех рек Северного Причерноморья (см. Карту этнических украинских земель С.Л.Рудницкого). Для самостоятельного геополитического организма этого недостаточно. Для геополитического буфера — то, что надо.

А вот как трактовалась украинская независимость правительством Пилсудского. Во время советско-польской войны командование Волынского фронта (польской армии) получило совершенно секретную директиву о политике Польши по отношению к Украине, в которой говорилось: "... В основе идеи самостоятельной Украины лежит создание буфера между Польшей и Россией и переход Украины в сферу влияния Польши и обеспечение таким образом экспансии Польши на восток..."*64

Ориентация на обслуживание чужих геополитических интересов — вовсе не заблуждение украинских "самостийников". Это ставка на международную поддержку в деле отрыва ее от России и включения в "семью европейских народов". Отсюда — их иногда просто оголтелая готовность толкнуть Украину в чьи угодно объятия, лишь бы "прочь от Москвы!" (фраза Д.Донцова).

С.Л.Рудницкий в годы первой мировой войны старался "преподнести" Украину Германии и ее союзникам. Он кощунственно заявлял, что "украинцы являются единственной славянской нацией, которая прямо заинтересована в развале и ослаблении России"*65. Потом "самостийники" хотели понравиться Антанте, затем — Советскому Союзу (М.С.Грушевский и С.А.Рудницкий вернулись из эмиграции и работали в УССР, где и получили звания академиков), заигрывали с нацистской Германией. И вот уже более полувека молятся на США.

Молитвы услышаны. Ключевое значение Украины для судьбы России-Евразии замечено. Збигнев Бжезинский появление независимой Украины ставит в один ряд с процессом распада в 1918 г. Австро-Венгрии и разделом Европы в 1945 г., поскольку, на его взгляд, именно оно ознаменовало конец имперской России. Мало того, оказывается, этим дан шанс самой России стать демократической и европейской*66. Перевожу на русский: Россия теперь имеет шанс потерять государственность и стать колонией "золотого миллиарда".

В другой публикации З.Бжезинский заявил следующее: "...геополитический плюрализм так же важен, как и смена общественно-политического строя"*67. Опять необходим перевод: геополитическое противостояние России и Украины так же важно сейчас для США, как было важно совсем недавно добиться крушения мировой системы социализма.

Бжезинскому вторит французский политолог А.Безансон: "Если Украина действительно вступит в союз с Россией, то эта последняя сохранит статус крупномасштабной силы или же его добьется... Она (Россия — А.Н.) вступила бы в сообщество европейских народов господствующей силой... Однако если Украина вступит в той или иной форме в союз со своими западными соседями (поляками, литовцами, румынами, белорусами), то в Восточной Европе создастся мощное объединение, действительный противовес России, которая превратится в среднего масштаба силу, освобожденную от имперских забот и способную до конца провести процесс демократизации и очищенную от коммунизма"*68.

Но не в этом видел смысл и предназначение Украины Н.Я.Данилевский, мечтавший о федерации независимых славянских государств: "В примере Малороссии, долго разъединенной с остальною Россией и добровольно соединившейся с нею после отвоевания своей независимости, видим мы доказательство, что не одно великорусское племя, как думают некоторые, одарено глубоким политическим тактом и потому можем надеяться, что при случае такой же смысл и такт выкажут и другие славяне..."*69.

Как видим, Данилевский представлял путь к достижению восточнославянского единства несколько иначе, чем те московские политологи, которые считают, что Украина рано или поздно к ним "приползет", или те, которые пытаются ввести в отношения с Украиной принцип неоколониализма, будто речь идет о какой-то заморской территории, населенной туземцами. А ведь русские, украинцы, белорусы, несмотря ни на какие кульбиты политиканов, все равно остаются и останутся соотечественниками.

Все-таки, думаю, колонизаторский зуд Москвы пройдет не скоро, поэтому стоит подумать о том, что распорядиться своей независимостью Украина будет должна не совсем так, как сделала она это в середине XVII в. Путь Хмельницкого повторить мешает... Российская Федерация. В этом на собственном примере убедились Приднестровье и Крым, ирредентистский порыв которых был использован Москвой как дипломатический гешефт. Точно так же Москва обошлась с Абхазией, Нагорным Карабахом... Да что там! Всех преданных Советскому Союзу и преданных Российской Федерацией не перечислишь.

Столица РФ, притягивавшая к себе новые земли в XIV-XVIII вв., теперь отталкивает даже этнически русские регионы России. Как уж тут собрать вокруг нее великую державу? Не следует ли поискать новый геополитический центр для новой Великой России и обратиться в этих поисках прежде всего к Новороссии?

Е.Ф.Морозов, на мой взгляд, сделал абсолютно правильный вывод о том, что великорусская эпоха, сменившая в свое время древнерусскую, на наших глазах сменяется эпохой новороссов, которые становятся доминантой общерусской общности*70. Следует развивать теорию Новороссии дальше, пропагандировать ее, осуществлять на практике. Вот где найдется применение интеллектуальным, физическим, материальным, финансовым возможностям русских патриотов и настоящих (не "усеченных" национал-демократов) украинских националистов.

Для Украины новороссийская идея заключается прежде всего в расширительном толковании идеи национальной. Нет ни одного другого фрагмента постсоветского пространства, где она преломлялась бы под таким углом. Не узкоукраинский "национализм", а осуществление идеи славянского единства должно стать смыслом существования независимой Украины. Нет ни одного другого славянского государства, в пределах которого проживали бы компактно и были бы укоренены и восточно-, и западно-, и южнославянские этнические общности.

Украина находится в центре Славянского мира. Так кому же, как ей заняться обустройством этого мира? Тем более, что только такой выбор способен укрепить внутриполитическое единство населения Украины, сориентировать ее на союз с подлинными братьями, а не с разного рода любителями буферизации.

Вот когда может быть позитивно использовано ландшафтное разнообразие Украины. Внутренне консолидировавшись, она, выполняя свою объединительную миссию, способна двинуться дальше: на север — в рамках речного и лесного ландшафтов, на юго-восток и юго-запад — вдоль черноморского побережья.Но главный вектор геополитического развития, который предписывает Украине ее геополитическая природа, указывает на восток, в просторы Великой Степи, заселенной и освоенной новороссами — главными носителями идеи славянского единства.

Думаю, едва ли найдется хоть один честный патриот Украины, который возьмется отрицать, что такая перспектива куда более достойна и заманчива, чем прозябание на задворках Европы, к чему Четвертая держава стремится вот уже семь лет.

---

Примечания

1. Гарнетт Ш.У. Украинский вопрос и будущее России // Политическая мысль. — Киев, 1994. — № 4. — С.75-91.

2. Гливаковский А.К. Самостийная Украина: истоки предательства. Москва: изд-во НРПР “Хорс”, 1992. Наиболее полную подборку работ А.К.Гливаковского см.: Безопасность // Информационный сборник Фонда национальной безопасности. — Москва. — 1994 (июнь). — № 6 (22). — С.5-86.

3. Гливаковский А.К. Безопасность России: геополитический ракурс // Безопасность. — 1994. — \6. — С.51-55.

4.Порубежный С.О. Краткий геополитический экскурс в украинский вопрос // Русский геополитический сборник. — Москва, б. г. — Вып.1. — С.51-55.

5.Левандовский В. Украина в геополитических концепциях первой трети ХХ века // Политическая мысль. — 1994. — № 2. — С.75-84; № 3. — С.59-69; Несук Н., Репринцев В., Каминский Е. Украина в зарубежных доктринах и стратегиях ХХ века // Политическая мысль. — 1995. — № 2-3. — С.50-71; Держалюк Н., Виднянский С., Коваль В. и др. Украина в зарубежных доктринах и стратегиях ХХ столетия // Политическая мысль. — 1996. — № 68-89; Грищенко Т. Геостратегия биполярности (Современные американские концепции и Украина) Политическая мысль. — 1997. — № 1. — С.121-139.

6. Шаблiй О.I. Академiк Степан Рудницький — фундатор укра|нсько| географi|. — Львiв-Мюнхен, 1993. — С.47-97; Социально-экономическая география Украины / под ред. О.И.Шаблия. — Львов: Свит, 1995. — С.144-156; Салтовский А. Геополитические сюжеты в украинской общественной мысли (первая половина ХХ ст.) // Политическая мысль. — 1996. — № 1. — С.90-95.

7. См.: Дергачев В.А. Евразийские ворота свободной торговли: из прошлого в будущее. — Одесса, 1994; Его же. Постсоветский Буджак // Бизнес Информ. — Харьков, 1997 (август). № 16 (212). — С.10-12; Его же. Крым --

евразийский микрокосмос или "забытый гул погибших городов Тавриды" // Регион: проблемы и перспективы. — Харьков, 1997. № 2. — С.10-15.

8. Украина и Россия в новом геополитическом пространстве / Материалы "круглого стола". — Киев, 1995: Ассоциация "Укра|но", 1995.

9. Дергачев А, Опасность как атрибут государственности // Политическая мысль. — 1997. — № 1. — С.102-103.

10. Морозов Е.Ф. Теория Новороссии // Русский геополитический сборник. — № 1. — С.21; Малинкович В.Д. "Русский вопрос в Украине // Открытая политика. — М., 1997. — С.77-79.

11. О русинской проблеме см. подробнее: Магочий П.Р. Русинский вопрос // Политическая мысль. — 1995. - № 2-3. -С.106-116; Панчук М. Политическое русинство в Украине // Политическая мысль. — 1995. № 2-3. — С.117-124; Мальгин А.В. Приднестровье, Крым, Закарпатье: три случая постсоветского регионализма // Регион. — 1997. — № 2. — С.18-20.

12. Социально-экономическая география Украины, с.40-41.

13. Рудницький С.Л. Огляд нацiонально| терiторi| Укра|ни. — Берлiн, 1923. — С.13.

14. Об этом см.: Шаблiй О.I. Академiк Степан Рудницький..., с.62.

15. Гуржiй О.I. Укра|нська козацька держава в другiй половинi XVII-XVIII ст.: кордони, населення, право. — Ки|в: Основи, 1996. — С.99-104.

16. Там же, с.104-111.

17. Гливаковский А.К. Национальная безопасность России и геополитика // Безопасность. — 1994 (июнь). — № 6. — С.11.

18. Савицкий П.Н. Географические особенности России. — Прага, 1927. — С.30-31; Гумилев Л.Н. От Руси к России: очерки этнической истории. — Москва: Экопрос, 1992. — С.298.

19. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. — Ленинград: ЛГУ, 1990. — С.176, 185-186.

20. Липа Ю. Предназначение Украины. — Нью-Йорк, 1953. — С.57-58, 286.

21. Там же, с.57.

22. Драгоманов М.П. Письма на Надднепрянскую Украину. Литературно-публицистические труды. - Киев, 1970. — Т.1. --С.446.

23. Грушевский М.С. На пороге новой Украины. — Киев, 1991. — С.23.

24. Рудницкий Л.С. Украинское дело с точки зрения политической географии. — Берлин, 1923. — С.138.

25. Цит. по: Шаблiй О.I. Академiк Степан Рудницький..., с.6.

26. Там же.

27. Об этом см., напр.: Королев В.И. Черноморская трагедия: Черноморский флот в политическом водовороте 1917-1918 гг. — Симферополь, 1994; Краткий отчет о деятельности делегации Крымского правительства в Киеве с 26-го сентября по 16-е октября 1918 года / Предисловие, подготовка текста и комментарии А.В.Мальгина // Крымский Архив. — Симферополь, 1992. — № 2. — С.64-74.

28. Рудницкий С.Л. К основам украинского национализма // Рудницкий С. Почему мы хотим самостоятельную Украину. — Львов, 1994. — С.294.

29. Гумилев Л.Н. От Руси к России, с.255.

30. Дергачев А. Постсоветский Буджак, с.12.

31. См.: Ефимов С.А. Распределение населения Украины по национальным и языковым группам // Бизнес Информ. — 1997 (август). — № 16. — С.14-15.

32. Дергачев А. Постсоветский Буджак, с.12-13; Мальгин А.В. Приднестровье, Крым, Закарпатье..., с.17-21.

33. Рудницкий С.Л. Украинское дело..., с.205.

34. Гуржiй О.I. Укра|нська козацька держава..., с.99-104.

35. Там же, с.104-111.

36. Цит. по: Гливаковский А.К. "Империя зла" развалилась — что дальше? // Безопасность. — 1994 (июнь). — № 6 — С.49.

37. Малинкович В.Д. "Русский вопрос"..., с.82.

38. См.: Ефимов С.А. Распределение населения Украины..., с.14-16.

39. Голос Украины. — 25 июня 1994 г.

40. Нагорна Л., Шаповал Ю. Укра|нсько-росiйськi вiдносини в iсторико-полiтичному контекстi: сучаснi оцiнки // Украина и Россия в новом геополитическом пространстве. — Киев, 1995.— С.71.

41. По квотной выборке исследования было опрошено 1002 человека. Выборочная совокупность отражает основные параметры населения Крыма по полу, возрасту, образованию, национальности, типу поселения. Инструментарий исследования разработан С.А.Ефимовым, А.Р.Никифоровым, Ю.А.Прозоровым.

42. Это советует, например, известный французский политолог А.Безансон. См.: Гливаковский А.К. "Империя зла" развалилась..., с.23-24.

43. Чекаленко-Васильева Л. Влияние регионализма на формирование внешней политики Украины // Этнические и региональные конфликты в Евразии. Книга 2. Россия, Украина, Белоруссия. — Москва: Весь мир, 1997. — С.183.

44. Там же, с.184.

45. Темненко В.А. Три Украины // Таврические ведомости (журнал). — Симферополь, 1997. — № 1. — С.27-28.

46. Там же, с.29.

47. Фетисов И.Б. Украина: кто на новенького? // Русский геополитический сборник. — Москва, б. г. — № 2. — с.74;Поступ О. Галичина. Боль победы // Зеркало недели. — 2 ноября 1996 г.

48. Зеркало недели. — 2 ноября 1996 г.

49. О новороссах см.: Морозов Е.Ф. Теория Новороссии..., с.25-28.

50. См.: Голос Украины. — 2 ноября 1991 г.; 15 ноября 1991 г.

51. Голос Украины. — 27 ноября 1991 г.

52. Социально-экономическая география Украины, с.140-141.

53. Шаблiй О.I. Академiк Степан Рудницький..., с.70.

54. Власов С., Поповкин В. Проблема регионализма в структуре государственной власти и политике Украины // Этнические и региональные конфликты в Евразии. Книга 2. Россия, Украина, Белоруссия. — С.146-148.

55. Чекаленко-Васильева Л. Влияние регионализма..., с.181, 185.

56. Темненко В.А. Три Украины, с.29.

57. Голос Украины. — 11 июля 1997 г.

58. Голос Украины. — 30 ноября 1991 г.

59. Голос Украины. — 10 июля 1997 г.

60. См.: Салтовский А. Геополитические сюжеты в украинской общественной мысли..., с.90.

61. Рудницкий С.Л. Украинское дело..., с.205.

62. См.: Шаблiй О.I. Академiк Степан Рудницький..., с.70-71.

63. Цит. по: Несук Н., Репринцев В., Каминский Е. Украина в зарубежных доктринах и стратегиях..., с.53-54.

64. Цит. по: Воробьев А.В. Пилсудский и Киев. "Белые пятна" истории по-прежнему... белые // Элементы / Евразийское обозрение. — Москва, 1992. — № 1. — С.28.

65. Rudnizki S. Ukraina und Ukrainer. — Berlin, 1915.

66. Бжезiнський З. Укра|на ма+ стати +вропейською державою // Сучаснiсть. — Ки|в, 1992. — Ч.9. — С.125.

67. Бжезинский З. Великие преобразования // Политическая мысль. — 1994. — № 3. — С.14.

68. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — Москва: Книга, 1991. — С.484.

69. Цит. по: Гливаковский А.К. "Империя зла" развалилась..., с.24.

70.Морозов Е.Ф. Теория Новороссии..., с.16-28.

Сетевой проект "ОстровКрым в Океане Всемирной паутины".
Игровое развитие под девизом: "ОСТРОВИТЯНЕ, ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ!"
Идея и управление Сергея Градировского, реализация аналитической группы "ОстровКрым" и ЦАГИ
Возражения приветствуются, лучшие — публикуются.
© Ссылки на источник информации обязательны.

[email protected]